Настоящая работа является проектом книги «Основы учения Христа»

Автор: служитель Баптистской общины Святой Троицы г.Екатеринбурга

Попов Олег Анатольевич

Все части будущей книги будут размещены на нашем сайте

 

Основы учения Христа

(часть I)

 

Говорить о Боге – великое дело,

но еще лучше очищать себя для Бога

Григорий Назианзин(Богослов) 

Введение

 

1. Христианство. А есть ли истина?

2. Встреча с Богом. Где?

 

Часть I.

 

Глава 1. Необходимость изучения начатков учения Христова

Глава 2. Библия, единственный источник постижения истины.

2.1. Истина где-то там…     

2.2. Священное Писание единственное правило и руководство во всех вопросах веры и жизни

2.3. Богодухновенное Писание - безошибочное Писание

Глава 3. Это страшное слово «методология»… Как мы исследуем Писание

3.1. Исследование Библии и научные методы.

3.2. Библия и правовая наука.

3.2.1. Исследование Библии и методология юриспруденции.

3.2.2. Юридический символизм в Писании.

3.3.Принципы здравого толкования Писания

3.4. Цель толкования Библии: немного истории.

Глава 4.Что именно относится к начаткам учения Христова.

 

Введение

 

Одним из современных чудес света называют знаменитую «падающую» башню - колокольню  собора в городе Пиза (Италия), которая является частью редкого по красоте архитектурного ансамбля, состоящего, помимо колокольни и собора, еще из часовни для крещения (баптистерия) и кладбища. Если бы «падающая» башня не кренилась, а стояла строго вертикально, как все остальные башни на свете, слава ее ограничилась бы, вероятно, лишь узким кругом архитекторов и историков. Но благодаря изъяну в конструкции она известна во всем мире. Башня достигает в высоту 55 метров, а надпись на ней свидетельствует, что заложена она в 1174 году.

Высказывались предположения, что наклон башни был задуман зодчими изначально — для демонстрации удали и выдающегося архитектурного мастерства. Но гипотеза эта не слишком правдоподобна. Куда более вероятно другое: архитекторы знали, что строят на крайне ненадежном фундаменте, и потому заложили в строительную конструкцию возможность легкого отклонения. Сегодня, когда смотришь на башню снизу или, тем паче, сам взбираешься на ее верхнюю площадку по 294 ступеням, с замиранием сердца ощущая по пути, как все строение вот-вот завалится набок, остается только удивляться, как и почему она до сих пор не упала. С каждым годом угол ее наклона все увеличивается, и тревога за ее судьбу растет. В начале ХХ века отклонение от оси вертикали составляло 4,3 метра, сегодня оно составляет уже 4,6 метра, но лишь совсем недавно были выделены солидные денежные средства, чтобы найти, пока не поздно, решение проблемы.

В строительстве часто наблюдается явление, когда дефекты  фундамента приводят к разрушению и гибели уже построенного и даже простоявшего некоторое время здания. Связь между крепостью здания и надежностью фундамента вошла в речь людей даже не имеющих отношения к строительству: мы часто используем такие выражения как - «трещина в фундаменте» или «разрушенный фундамент», когда говорим об экономике, политике, нравственности и прочих вещах, отлично понимая, что слушатели рисуют в своем воображении картины кризиса в той или иной сфере описываемых нами человеческих отношений.

Иисус Христос сравнивает жизнь христианина со строительством духовного здания, внутреннего храма. Строительство это начинается с обращения к Богу и длится до последнего вздоха на этой земле. Не секрет, что, оглядывая своё «христианское строение» со стороны, мы часто замечаем, что напоминает оно нам ту самую «падающую» башню. И хотя мы и пытаемся заверить окружающих в том, что тот или иной «наклон» - это норма и даже образец для подражания (…удаль и выдающееся архитектурное мастерство…), объективная оценка нашего духовного домостроительства должна привести нас к тому, чтобы внимательно и беспристрастно пересмотреть наши основы - фундамент нашей веры. Для каждого христианина просто не заменим совет святого апостола Павла:

 

Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть. 2 Кор. 13:5

 

 

1. Христианство. А есть ли истина?

 

В начале той эпохи, которую позже назвали «Перестройка» на советского человека обрушились потоки  новой, часто с трудной для  восприятия информации. Людям, воспитанным на официальной партийной терминологии приходилось привыкать и приспосабливаться  к языку либерального или «свободного» общества. В стране, где на протяжении десятилетий правила только одна партия,  господствовала только одна идеология, где за «расхождение с генеральной линией» можно было поплатиться карьерой, свободой и даже жизнью, стали прорастать побеги так называемого плюралистического мышления. Страна училась быть терпимой.

Одним из самых ходовых словечек эпохи был уже упоминаемый термин плюрализм*. Одно из значений этого понятия, сводится к тому, что в одном обществе на один и тот же предмет могут существовать множество точек зрения. Даже не совпадающих друг с другом. Более того – диаметрально противоположных. И общество, для того чтобы жить, существовать и развиваться должно, точнее просто обязано научиться находить компромисс.

 Христианство на протяжении всей своей истории сталкивалось с одним вопросом, на который приходилось отвечать в разных исторических условиях, и уйти от этого вопроса христианству никогда не удавалась: является ли учение Христа единственным носителем откровения Бога человечеству или же христианство является всего-навсего одним из путей ведущим к Богу; заключена ли в идеях христианской веры Истина, или ученики и последователи Иисуса Христа и сами не очень уверены в истинности своей религии?

Цель настоящей работы заключается, во-первых, в том чтобы начать разговор о Боге, открывающемся лично каждому верующему в уникальной личности Иисуса Христа. Вся евангельская весть пропитана идеей личной встречи с Богом, воплотившемся во Христе. Принятие или отвержение учения Христа происходило именно на уровне личности конкретного человека, его восприятия другой Личности – Спасителя Иисуса Христа. И мне хотелось бы поделиться тем, что для меня стало откровением Бога в Его Слове – Библии, так как принятие или отвержение учения Христова, как мы увидим в дальнейшем,  равносильно принятию или отвержению самой личности Иисуса Христа.

Во-вторых, Благая Весть, в том виде, в каком она представлена в Новом Завете, содержит ответ на вопрос о смысле жизни каждого человека. Миллионы людей за всю историю христианства говорили о том, что встреча с Иисусом Христом, с Его учением, изменила их жизнь. И не важно когда и где происходила эта встреча: тысячелетие назад в Европе или в начале ХХI века в Африке или Азии. Есть в этом что-то общее, какая-то основная черта, которую, несмотря на персональные или культурные особенности, удается рассмотреть в каждом последователе Иисуса Христа. То, что известный английский писатель Клейв Льюис назвал «просто христианством». Как нам кажется это именно то, что автор новозаветного Послания к евреям именует начатками учения Христова - фундаментальные истины о Боге, вере, Церкви и вечности. Эти истины люди обязательно воспринимают или же отвергают и, таким образом, становятся христианами или противниками учения Иисуса Христа.

И, в-третьих, не отрицая того факта, что встреча с Богом носит глубоко личный, даже интимных характер, мы можем смело утверждать, что данное нам в 66 книгах Библии откровение Триединого Бога о Себе Самом является объективной* истиной, то есть внешней, независимой от личности читающего Библию. Эту объективную истину Библии может понять и принять каждый человек, не зависимо от его внутренних (субъективных) качеств и установок. Точно также любая картина состоит из объективных для зрителей компонентов (холст, рама, грунт и краски), и люди, приходящие на выставку (за исключением страдающих дальтонизмом и иными дефектами зрения), видят одно и то же произведение искусства, но то, как именно  каждый зритель воспринимает картину («нравится - не нравится») зависит не столько от самой картины, сколько от вкусов и пристрастий зрителей.

Таким образом, я убежден, что любая точка зрения высказанная человеком по вопросу взаимоотношений с Богом не может не нести отпечаток личности самого высказывающегося. Но не подлежит сомнению и тот факт, что информация содержащаяся в Библии имеет для каждого исследователя Св.Писания объективный характер, следовательно в наших рассуждениях мы должны в первую очередь, ориентироваться на то, что Бог говорит в Своем слове, а не на то, что нам бы хотелось там увидеть.

 

2. Встреча с Богом. Где?

 

XVI век для Европы – время исторического перелома. Происходили кардинальные, поистине революционные изменения в экономике, социальной жизни и, в первую очередь, в духовной сфере европейских наций. В это время в Женеве жил и творил один из величайших богословов за всю историю христианства. Его звали Жан Кальвин*. Ему, человеку обширного ума и необычайнейшей целеустремленности, принадлежат следующие слова, которые мне бы хотелось сделать  своеобразным эпиграфом к тому, что будет изложено в этой книге:

 

Почти вся наша мудрость – во всяком случае заслуживающая наименование истинной религии и полной мудрости – разделяется на две части: знание о Боге и обретаемое через него знание о самих себе[1]

 

Действительно, если человек находится в процессе поиска смысла жизни, то он не пройдет мимо вопроса о Боге; если он задает вопрос о  том, кто есть Бог, он не пройдет мимо Библии, а если он обратиться к Библии он найдет в ней не только Бога, но и самого себя. Библия,  содержащая информацию о природе Бога и человека, является не просто основанием христианства, она есть сердце и душа христианской веры. По мнению богослова Милларда Эриксона, Бог и Его откровение становятся неразрывными для личности ищущей духовных знаний[2].  Он же приводит слова другого богослова:

 

Существует любящий, всемогущий, святой, всеведущий триединый Бог, раскрывающий Себя  в природе, истории, человеческой личности и в тех словах и делах, которые записаны в каноническом Писании Ветхого и Нового Заветов»[3]

 

  Рожденный заново христианин становится носителем учения Христова, которое он через изучение Библии слагает в свое сердце и реально, на практике в своей повседневной жизни воплощает в себе и вокруг себя.

Хотелось бы особенно подчеркнуть ту связь, которая явственно просматривается между Св.Писанием и божественным Промыслом: Господь в своем плане спасения человечества установил способ богопознания, заключающийся в том, что человек может и должен, исследуя Библию, придти к познанию Триединого Бога (насколько, конечно, это возможно и допустимо для человека). Бог именно раскрывает Себя, а не просто сообщает информацию о Себе со страниц Библии. Другими словами – место встречи человека и Бога находится там, где исследуется Библия. Библия – больше, чем исторический памятник, больше, чем моральный кодекс, больше (намного больше), чем учебник догматического богословия. Библия – земля святая, потому что на этом месте – Живой Бог!

Роль Библии в истории христианства и христианской богословской мысли не просто «особенная». Библия занимает ключевое, фундаментальное место в христианстве вообще и в жизни каждого верующего в частности. Для верующего Библия не просто Писание, которое он обязан изучать. Обращает на себя внимание тот факт, что христиане, постоянно читающие Библию, со временем начинают называть ее преимущественно «Словом Божиим» и это далеко  не случайно. Библия уже не просто «книги», а именно так и переводится это слово с греческого языка, это нечто другое - большее. Мы начинаем слышать с ее страниц голос нашего Бога. Не просто узнавать информацию о Боге, мире и человеке, Нет, слышать Его голос, голос Пастыря, голос Друга, голос Спасителя. Слова, содержащиеся в Библии, становятся голосом, словом Бога.

В своих работах другой великий реформатор Мартин Лютер* постоянно подчеркивал мысль о важности  Слова Божьего для человеческой души.  В частности в своем трактате «О свободе христианина» он утверждает следующее:

 

Одно, только одно необходимо для христианской жизни, праведности и свободы. И это – святейшее слово Божье, Евангелие Христа… Давайте же будем считать твердо доказанным, что душа  может обойтись без всего, за исключением Слова Божьего, и что где Слово Божие отсутствует, там нет никакого облегчения для души. Если она имеет Слово Божие, она богата и не нуждается ни в чем, поскольку это Слово жизни, истины, света, мира, праведности, спасения, радости, свободы, мудрости, силы, милости, славы и всевозможных неисчислимых благословений. Вот почему во всем 118-м Псалме  и во многих других местах [Писания] пророк жаждет Слова Божьего и воздыхает по нему, используя столь много эпитетов для его описания.[4]

 

Таким образом, подвергая критике (прямой или косвенной) библейское откровение, мы рискуем, во-первых, не увидеть цели нашего существования, смысла нашей жизни, а, во-вторых, подвергаемся реальной опасности совершить грех против Святого Бога, ибо Бог и Его Слово неразрывно связаны в плане триединого Бога по спасению человечества.

Лютер сказал, что крестьянин, вооруженный Библией могущественнее Римского Папы. Слава Богу за Мартина Лютера. Если бы не он, то не известно, сколько бы еще веков Церковь существовала со стойким убеждением, что право толковать и понимать Библию принадлежит только избранному классу – специально подготовленному и обученному (но чаще, увы, не очень подготовленному и слабо обученному) духовенству. Именно реформаторы XVI века вновь повернули каждого христианина к Библии. Их призыв «Только Писание»[5] есть эхо слов Спасителя:

 

Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне. Ин. 5:39

 

Таким образом, мы будем рассматривать священное Писание, 66 Книг Библии, не просто как сборник душеполезного чтения, но как место встречи с Триединым Богом, место, где Сам Господь пожелал открыться человечеству, говоря с нами многократно и многообразно в пророках и величайшем Своем откровении – Своем Сыне, Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе.

 

 

Часть I.

 

Глава 1.

Необходимость изучения начатков учения Христова

 

                С чем сталкивается неверующий человек, впервые переступивший порог церкви? Нам очень хотелось бы верить, что оказавшись в «сфере христианского влияния», неверующий моментально погружается в атмосферу богопочитания и высоких духовных материй. Он (как мы об этом думаем) в течение двух-трех богослужений понимает, с чем именно ему приходится иметь дело, и для него исчезают труднейшие богословские вопросы, связанные с пониманием Святой Троицы, Боговоплощения и богодухновенности Писания. Всё это ясно нам, следовательно, всё это понятно и другим. И мы с удовольствием начинаем погружать новообращенного в увлекательный, но довольно запутанный мир традиций, обычаев и правил поведения в наших общинах. Мы преподаем ему то, что считаем начатками христианской веры, так как большинство из нас прошли те же «университеты». Но так ли это?

            В той церкви, где я уверовал, была, а, возможно, и до сих пор активно трудится, сестра, относящаяся к разряду «активистов евангелизации». Не было, наверно, ни одного воскресного богослужения, на которое бы она не приводила одного или двух посетителей. Однажды я оказался невольным участником ее разговора с пришедшей на собрание слушательницей. На посетительницу произвело впечатление и здание, и количество людей, пришедших в воскресный день на служение в баптистскую церковь. Наконец она решила задать своей спутнице главный вопрос, который не давал ей покоя на протяжении всего служения, а именно – чем же мы (баптисты) отличаемся от православной церкви? Внутренне я приготовился услышать, как наша сестра начнет говорить о благодати и спасении только по вере, о единственности Св.Писания, о едином Посреднике между нами и Отцом Небесным, о Господе Иисусе Христе, ради которого мы, собственно, и пришли на это место; но каково же было мое удивление, когда я услышал довольно пространную «проповедь» о косыночках, краске на лице, приличных юбках, и т. д. и т.п. Для пришедшей впервые на богослужение женщины именно «традиции русского баптизма» стали начатками христианского вероучения.

            Так исторически сложилось, что русское христианство в целом и русский протестантизм* в частности имеет более морализаторский уклон. Намного важнее для наших верующих вопрос, как верить, а не, во что верить. Несомненно, что благочестивая жизнь и доброе поведение многих христиан  основываются на их вере, но очень часто такое поведение обусловлено тем, что с самого начала своей духовной жизни новообращенный воспринимает существующий в общине кодекс поведения за основы, фундамент христианского учения.

            Кроме того, следует отметить одну особенность начатков учения Христова, а именно то, что в отличие от многих религий христианство не делает тайны из того, во что мы должны верить. Исследование начатков является одним из способов борьбы со сложившимися стереотипами, в частности, со стойким убеждением, что богословие (а постижение начатков, несомненно, и есть богословие) является уделом лишь теологов, священников, да церковных активистов. 

            Уже упоминавшийся английский писатель и защитник христианства Клайв Льюис в своей классической работе «Просто христианство»  пишет:

 

Меня предупреждали не касаться того, о чём я собираюсь говорить вам в этой книге. Мне говорили: «Простому человеку не нужно богословие: расскажите ему о простой практической религии». Я не последовал этому совету. Не думаю, что рядовой человек настолько глуп. Богословие это наука о Боге, и я полагаю, что каждый кто вообще расположен размышлять о Боге, рад  получить о Нём возможно более ясное и чёткое представление. Вы не дети: зачем же обращаться с вами, как с детьми?[6]

 

 

Глава 2.

Библия, как уникальный источник постижения истины.

 

2.1. Истина где-то там…

 

Если вы скажете, что не смотрели «Секретные материалы» я, скорее всего, вам не поверю, если конечно вы не принадлежите к ультраконсервативным баптистам. Фильм стал тем, что называют «культовым явлением» современного кинематографа. Главная идея фильма выражена в эпиграфе к нему: «Истина где-то там…», во всяком случае, в русском переводе это звучит именно так. Идея, сводящаяся к тому, что объективной, не зависимой от личности каждого человека истины не существует, пропитывает нашу культуру и философию, практически всё мировоззрение современного человека. Истина, возможно действительно где-то там, но  познать ее ограниченный своими пятью органами чувств человек не может, так как в его распоряжении нет твердого стандарта определения истины. Фактически, смысл человеческого существования зависит не оттого, что Бог думает о человеке и его жизни, а от того, как сам человек решит провести свою жизнь, какие правила игры он сам придумает, чтобы его жизнь не превратилась в театр абсурда.

В реальности современный человек оказывается в двусмысленной ситуации. Чаще всего «объективная истина» перестает существовать  для него  только в сфере духовного, в сфере, где он должен определиться в своих взаимоотношениях с Богом. Однако на бытовом уровне говорить об отсутствии объективной, признаваемой всеми истины может быть просто опасным, в первую очередь для самого скептика. Например, невозможно представить юриспруденцию - право - без такого  ключевого понятия как юридический факт. Юридический словарь определяет юридические факты, как:

 

Предусмотренные в законе обстоятельства, которые являются основанием для возникновения (изменения, прекращения) конкретных правоотношений.[7]

 

То есть, мы (юристы, в частности) несомненно признаем, что в окружающей нас действительности существуют обстоятельства, которые реально могут влиять на нас и наши поступки. Оказавшись в ситуации, когда наши права нарушены, мы, ссылаясь на статьи закона и на сам факт реального нарушения нашего права, требуем от правоприменительных органов и, в первую очередь, от суда защиты попранной справедливости. Но на основании чего суд вынесет свое решение? Чем именно будет руководствоваться судья при рассмотрении того или иного дела по существу. Российское законодательство (гражданский процессуальный, уголовно-процессуальный и арбитражный кодексы) требуют от суда принятия законного и обоснованного решения. Хотя закон и не раскрывает содержания этих понятий, представление о них давно установилось в юридической теории и судебной практике. Законность решения или приговора – это его точное соответствие действующему законодательству. «Нельзя считать законным решение, принятое по мотивам целесообразности без учета норм права»,[8] соответственно, обоснованность выражается в том, что решение суда основывается на реальных, доказанных фактах, а не домыслах и измышлениях сторон, участвующих в судебном процессе или самого суда. Ни один суд не сможет вынести законное и обоснованное решение при отсутствии, во-первых, объективных фактов, во-вторых, нормативов, имеющих равнообязательную силу для всех членов общества, т.е. того, что мы называем законами.

Таким образом, в сфере человеческих взаимоотношений мы вполне допускаем существование объективной истины, которая может быть исследована, понята и применена в нашей реальной жизни, например тем же судом. Следовательно, истина («то, что есть», то, что существует на самом деле) не является философской фикцией. Истина, это то, к познанию чего мы стремимся как на уровне простейших жизненных ситуаций  (извечная дилемма: «правда – ложь»), так и в области духовной жизни, затрагивающей наши взаимоотношения с Богом.

 

2.2. Священное Писание единственное правило и руководство во всех вопросах веры и жизни

 

Однако возникает закономерный вопрос: имеется ли в распоряжении человечества по-настоящему  объективный источник истиной информации о Боге. Для меня, как христианина, ответ может быть только положительным – да, это Библия, записанное откровение Бога Отца, Сына и Святого Духа.

Более того, как протестант, принадлежащий к церкви евангельских христиан-баптистов, я исповедую и придерживаюсь того взгляда, что Священное Писание единственное правило и руководство во всех вопросах веры и жизни. Именно так звучит «Первый принцип веры евангельских христиан-баптистов».[9]

По моему мнению, доказать, что только Библия является единственным авторитетом в духовных вопросах не под силу никому. Принятие этой истины каждым человеком уже фактически есть дело веры. А вера – дар Бога. Вспомним эпизод исповедания апостолом Петром его веры в мессианство Иисуса:

 

Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты - Христос, Сын Бога Живого. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; Мт.6:16-17

 

К вере в авторитетность Библии христиане приходят разными путями, но несомненно одно – ведет их к этому Сам Бог, так как без уверенности в библейском авторитете человек не имеет права именоваться учеником Иисуса Христа.

Христиане разных конфессий* согласятся с Первым принципом веры ЕХБ, но только при одном условии – если позволено будет удалить слово единственное, когда мы говорим о Библии как о правиле и руководстве нашей жизни. Основания для подобного требования могут быть совершенно различными, все зависит от денаминационной* принадлежности критика.

 Например, православного и католика факт единственности записанного Откровения, явленного в 66 книгах Библии не устроит ввиду того, что данное положение не оставляет места для так называемого «Священного Предания»: набора правил и установлений, отсутствующих в Библии. Религиозные общины, исповедующие дополнительное внебиблейское откровение (пятидесятники, харизматические группы), считают, что Бог продолжает говорить со своим народом через «пророков», говорящих от имени Господа. Я уже не говорю о группах, исповедующих откровенно еретические воззрения на природу Бога, отрицающие Его Троичность и Божественность Иисуса Христа, таких как мормоны или свидетели Иеговы, которые тратят тысячи «человекочасов» на распространение своих «дополнительных» откровений – «Книги Мормона» или «Сторожевой Башни».

В бушующем море наводнивших христианский мир внебиблейских откровений, «единственно правильных» толкований и «видений от Господа» запутаться и утонуть без точного и безошибочного критерия истины довольно легко. Все понимают, что истина может быть только одна, вопрос же заключается в том, где именно мы ее обнаружим. Невозможно постичь полноту евангельского откровения, и даже начатки учения Христова будут для нас «тайной за семью печатями» до тех пор, пока мы не определимся с тем, что именно является для нас критерием истины в данном вопросе: церковная история, выразившаяся в Предании, «откровения» основателей культов или принцип  реформаторов XVI века:  Sola Scriptura – «Только Писание».

Ведь не уразумев, где именно следует искать истину, мы не сможем понять ее содержание и смысл. Если Св.Писания недостаточно для понимания воли Божией (а именно это подразумевают все те, кто на протяжении столетий упорно пытается «расширить» библейское откровение), то нужно хотя бы определиться с тем, что именно предлагается в виде «библейского гарнира». В череде атак на единственность и абсолютную авторитетность Библии можно выделить несколько стратегических направлений.

Одно из направлений представляют сторонники такого взгляда на Писание, при котором «рядовой» исследователь Библии как бы отделен от ее текста целым слоем абсолютно правильных толкований или дополнительных откровений. Читатель Библии не может, да и не должен понимать ее значение не надев «очки» этих сверхбиблейских «толкований-откровений». Некоторые авторы, придерживающиеся подобной точки зрения, пытаются доказать нам, что история христианства - это своеобразное «Евангелие - плюс». Чтобы познать замысел Бога, таким людям оказывается мало евангельских повествований, мало посланий апостолов, необходим, например,  авторитет отцов Церкви, церковных Соборов и вообще – христианской культуры в целом. Однако,  ни в трудах отцов Церкви, ни в решениях церковных Соборов, если они не противоречат Св.Писанию, нет ничего страшного. Многие протестанты с огромным удовольствием читают богословов, которых относят к отцам Церкви - Василия Великого, Августина Блаженного, Григория Назианзина или Иоанна Златоуста. Многие протестанты считают, что Реформация XVI века и заключалась в возвращении к Св.Писанию как его понимали раннехристианских богословов. М.Эриксон так выразил отношение к трудам отцов Церкви:

 

Предание имеет некоторое положительное значение: оно помогает нам понять Писание и способы его применения. У отцов церкви, действительно, было что сказать нам, но на их сочинения надо смотреть как на комментарии к тексту, а не как на сам библейский текст. Мы можем обращаться к ним и принимать их во внимание, как делаем это и с другими комментариями…Их авторитет исходит из того, что они пользуются Писанием и истолковывают его. Но нельзя допустить, чтобы они занимали место Писания»[10]

 

 Проблема, таким образом, не в самих отцах церкви или их творениях, а в том, что последователи этих богословов позднее пришли к  довольно странному выводу, что Библия, как данный Богом источник информации, вообще не может быть понята рядовым верующим. Вернее, понять ее можно только в свете церковного предания. Путь спасения, изложенный в Писании, останется непонятым читателем «просто Библии»  Например, один православный автор пишет:

 

Что вообще значит Православие? Это Евангелие плюс благодарное принятие его воздействия на тех людей разных времен, культур и народов, которые всецело открылись Христовой вести…Для православного немыслимо представление о том, что опыт откровения и Богообщения, который был у апостолов, затем стал вдруг недоступен. Нам кажется странным это «новое учение» о том, что Христос на полтора тысячелетия забыл своих учеников и оставил их заблуждаться в вопросах, имеющих значимость для спасения.[11]

 

Правда, любой околохристианский культ (адвентизм, иеговизм, мормоны) утверждает, что только через труды основателей этих культов можно понять «подлинный» смысл Библии. Родоначальник одного из самых агрессивных культовых движений современности - «Свидетелей Иеговы» - говорил следующее об одном из своих произведений:

 

Люди не только неспособны понять намерения Бога без моей книги. Даже если человек читал «ИЗУЧЕНИЕ ПИСАНИЙ» в течение 10 лет, если он научился понимать Библию должным образом и если он отложит мою книгу и попытается читать  только Библию, опыт показывает: через два года он окажется в полной темноте. С другой стороны, если он станет читать только «ИЗУЧЕНИЕ ПИСАНИЙ» и те ссылки, которые там даны, то, даже не открывая Библии, он будет в свете через два года, потому что он будет видеть свет Писания.[12]

 

Однажды, в беседе со знакомой пятидесятницей я упомянул фразу «Только Писание». «Да, - с энтузиазмом подхватила она, - Писание превыше всего». Данная точка зрения при всей ее внешней ортодоксальности* противоречит тому, что мы называем «реформаторским богословием», суть которого заключается в  подчеркивании уникальности и единственности Св.Писания, как источника божественного Откровения. Библия не «выше», она просто – единственная.

Атака на Библию не прекращалась, не прекращается и до пришествия Господня не прекратится. Какие только теории не выдумывают непросвещенные Святым Духом умы, чтобы умалить авторитет и уникальность Библии. Вот высказывание «традиционного евангельского верующего» (как он себя почему-то именует):

 

Осмелюсь сказать, что стандартная евангелическая доктрина «только логос», которой нас учили и которая вскоре может оказаться в списке «опасных доктрин», вскоре отомрет сама собой. Само собой разумеется, что верные христиане должны без колебаний отвергать любые внебиблейские откровение, противоречащее  или нарушающее записанное Божье Слово. Библия остается единственной, конечной  и авторитетной лакмусовой бумажкой, испытывающей откровения от Бога.[13]

 

Мало того, что автор, отстаивающий право на существование «правильных» внебиблейских откровений (рема, на жаргоне этих авторов), тем не менее продолжает называть себя протестантским богословом, он еще и низводит Библию, именуемую им и ему подобными писателями логосом до уровня некой лакмусовой бумажки, цель которой - отфильтровывать абсолютно еретический бред пятидесятнических и харизматических лжепророков от бреда более-менее похожего на Библию. Этот же автор цитирует другого богослова, который утверждает, что по его мнению:

 

Бог действительно говорит к Своему народу, независимо от библейских Писаний, но никогда не противореча им.[14]

 

Другой автор, но уже российский отводит Библии примерно такую же роль, когда говорит

 

Да, Писание – норма христианской веры и жизни, это камертон. Но разве может камертон заменить весь хор? Разве заменяет таблица умножения реальную работу математика?[15]

 

Интересно, насколько применима лакмусовая бумажка Библии к такому абсолютно внебиблейскому откровению как «Книга Мормона». Ведь нигде в Писании не отрицаются те «факты», которые в ней содержатся. Библия не отрицает, что пропавшие колена Израиля могли отправиться в Америку, Библия не отрицает, что часть этих «израильтян» могла стать прародителями индейцев, Библия не отрицает, что Иисус Христос мог после своего воскресения явиться американским туземцам. Библия этого не отрицает, значит, это могло быть? Как можно применить Писание в виде лакмусовой бумажки в этом случае - просто не понятно. Автор этой безумной фантазии именуемой «Книга Мормона», бывший кладоискатель Джозеф Смит поместил в уста придуманного им «пророка Нефия» слова, под которыми готовы подписаться все сторонники «Евангелия плюс…»:

 

Ты, безумец, скажешь: Библия. У нас есть Библия, и никакой другой Библии [Смит имеет ввиду свою «Книгу Мормона»] нам не нужно…А потому, если у вас и есть Библия, то не думайте, что в ней содержатся все слова Мои; не думайте, что Я не повелел, чтобы еще больше было написано…[16]

 

2.3. Богодухновенное Писание - безошибочное и совершенное Писание.

 

Я думаю, что приведенных выше цитат достаточно, чтобы проиллюстрировать точку зрения противников абсолютного авторитета Библии. Давайте обратимся к самому Слову Божьему и посмотрим, как Господь оценивает роль Библии в процессе нашего спасения. Наиболее ярко это отмечается во Втором послании к Тимофею:

 

Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен. 2 Тим 3:16-17

 

Во-первых, здесь упоминается «всё Писание». Часто можно встретить мнение, что Библией апостолов был имевшийся в их распоряжении Ветхий Завет и данное место апостол Павел адресует Тимофею, наученного с детских лет священным писаниям (2 Тим. 3:15). Однако этот отрывок нельзя рассматривать только в таком контексте*. Уже в Соборных (т.е. обращенных ко всей Церкви, как телу Христову) посланиях апостола Петра мы встречаем указание на труды апостола Павла, как на часть Св.Писания. Во 2 Пет. 3:15-16 его послания к христианским общинам ставятся в один ряд с «прочими Писаниями»:

 

И долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам,  как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания.

 

Во-вторых, во 2 Тим. 3:16-17 провозглашается принцип «богодухновенности» Св. Писания. М. Эриксон дает следующее определение этого принципа:

 

Под богодухновенностью Писания мы подразумеваем сверхъестественное влияние Святого Духа на авторов Писания, которое превратило их сочинения в точную запись откровения, привело к тому, что написанное ими действительно является Словом Божьим[17]

Главная мысль  2 Тим. 3:16-17 понятна – Св.Писания являются творческим продуктом Самого Бога. Об этом же говорится и во 2 Пет.1:19-21:

И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших,  зная прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым.

Еще в IV веке Иоанн Златоуст утверждал, что авторы библейских текстов писали и говорили «в Духе», - или говорил в них Дух. Однако по мысли Златоуста,  это наитие Духа необходимо решительно отличать от одержимости: сознание и ум остается ясным и понимает внушаемое. Это скорее некое озарение. В этом существенное отличие библейского пророчества от языческой, оккультной мантики*. Священные писатели не теряют лица, их личность не «растворяется» в Боге. Иоанн Златоуст, например, в своих толкованиях на книги Св.Писания всегда останавливается на личности писателя, на обстоятельствах написания отдельных книг. Но, не смотря на различия в авторстве, Библия, по его мнению,  едина, ибо все в ней от Бога, а писатели являлись только «тростью книжника скорописца».[18] 

Итак, богодухновенность в полном смысле этого слова следует рассматривать как созидательный акт Божий, направленный на передачу истины посредством авторов Писания. Цель богодухновенности заключается в следующем: Писание, т.е. записанное в Библии Слово Божие, является верным и безошибочным духовным ориентиром для христиан всех эпох и поколений.

 Кроме того, в рассматриваемом нами отрывке (2 Тим 3:16-17), Писание выступает в качестве «меча обоюдоострого», данного верующему не просто для пассивного созерцания истины, но и в качестве оружия для отстаивания этой самой истины. А.П.Лопухин в своей «Толковой Библии»* предлагает следующий перевод этого места:

 

«всякое писание, вдохновенное от Бога, полезно также для того, чтобы научать обличать…» Таким образом частица cai -  и должна быть опущена…Выражение же pasa (без члена) не может означать всю совокупность ветхозаветных книг…, а означает какое угодно богодухновенное писание, в том числе и новозаветные книги, некоторые из коих в то время уже существовали.[19]

 

Стихи 16 и 17 третьей главы Второго послания к Тимофею  необходимо рассматривать в контексте всей главы и всего послания. Ближайшие стихи подчеркивают мысль апостола, например, стих 13 указывает на то, что «злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь».  И именно всё богодухновенное Писание, то, что мы сейчас именуем Библией, может умудрить во спасение верою во Христа Иисуса и оградить благовествование Христово от искажений и заблуждений. Таким образом, приведенный А.П.Лопухиным перевод данного отрывка проясняет для нас несколько моментов:

·         Одна из важнейших функций Св.Писания заключается в обличении лжи; более того, Бог вдохновил авторов Писаний  с целью «научить [других христиан] обличать [ереси]»;

·         Данная цель преследуется авторами Писаний и святым Духом как в Ветхом Завете, так и в Новом Завете.

Итак, священное Писание является единственным авторитетом во всем, что касается учения Иисуса Христа. Авторитетом безошибочным и позволяющим бороться с любым противоречащим ему (Св.Писанию) источником – будь то исторический опыт, труды авторитетнейших богословов и мыслителей, чья-то субъективная* точка зрения и т.д.

   В своем фундаментальном труде «Наставление в христианской вере» Жан Кальвин четко и ясно противопоставляет записанное Священное Откровение фантазиям людей, «которые они выдают за откровение духа»[20]. Мне хотелось бы привести обширную цитату из «Наставлений» так как взгляды великого реформатора помогут нам в вопросе определения места Библии в изучении начатков учения Христова.  В частности о людях, заменяющих истины Библии своими фантазиями, Кальвин говорит следующее:

Люди, отвергающие Святое Писание и выдумывающие какие-то неведомые пути, якобы ведущие к Богу, не столько заблуждаются, сколько поддаются безумному порыву. Они несут несусветную чушь, претендуя в своей гордыне на обладание учением Святого Духа и презирая чтение Писания. При этом они поднимают на смех тех простодушных, кто следует, по их выражению, его мёртвой и мертвящей букве. Но хотелось бы знать: что это за дух, по наущению которого они превоз­носятся столь высоко, что дерзают пренебречь учением Писания как чем-то детским и несерьёзным? Если они ответят, что это дух Христа, такое заявление будет совершенно нелепым. Ведь они, по-видимому, согласятся с тем, что апостолы и первые христиане вдохновлялись духом Христовым. Между тем ни один из них не учил презирать Слово Божье. Напротив, все они относились к нему с величайшим благоговением, о чём недвусмысленно свидетельствуют их сочинения. В самом деле: Исаией было предсказано, что Бог даст Духа своего Церкви и тем самым вложит Слово своё в её уста, чтобы отныне им никогда не разлучаться. Исаия обращает это пророчество не к древнему народу, проповедуя людям, будто они ещё малые дети, зубрящие  азбуку. Он заявляет, что величайшее благо и счастье, доступное нам в царстве Христа, состоит в том, что нами совместно будут править Слово Божье и Дух Христов. Отсюда я заключаю, что лжецы свято­татственно расчленяют эти две вещи, соединённые пророком нераз­рывной связью…

Итак, я хотел бы получить ответ на свой вопрос: имеют ли в виду эти люди какого-то другого духа, нежели обещанного Господом своим последователям? Как бы ни были они охвачены безумием, я всё же не думаю, что они дойдут до того, что осмелятся утверждать это. Но что сказал Господь о своём Духе, обещая послать Его? Что Он не от Себя будет говорить, но наставит апостолов на истину, которой Христос учил их своим Словом (Ин 16). Следовательно, дело Святого Духа (каким Он нам обещан) — не давать новых, неведомых открове­ний или нового учения, отвращающего нас от однажды полученного учения Евангелия, но запечатлевать и утверждать в наших сердцах учение, уже дарованное нам.

Отсюда становится очевидным, что если мы хотим получить пользу и наставление от Духа Божьего, нам следует старательно читать и слушать Св. Писание. Вот и св. Пётр хвалит прилежание тех, кто внимательно изучает учение пророков; а ведь некоторые считали, что оно утратило значение после того, как явился свет Евангелия. Если же, напротив, какой-либо дух побуждает нас отверг­нуть премудрость Слова Божьего и принять иное учение, мы с полным основанием должны заподозрить его во лжи и гордыне. Ибо что это может быть за дух, если не Сатана в образе Ангела света? Каким авторитетом может пользоваться у нас дух, если его не отличают несомненные и надёжные признаки? И признаки эти были со всей очевидностью указаны нам Господом. Так что эти несчастные добро­вольно пребывают в заблуждении, ища не Духа Господня, но своего собственного духа…

…Дух Божий запечатлен живым в человеческой воле и сообщается нам Иисусом Христом, Он ста­новится Словом жизни, обращающим души и умудряющим несведу­щих. Действительно, в той же главе апостол называет свою проповедь служением Духа (2 Кор 3:8). Это значит, что Дух Божий настолько неразрывно сопряжён с истиной Писания, что полностью являет свою силу лишь тогда, когда Слово Божье принимается с подобающим  благоговением.                                             

…Слово воспринимается нами как несомненная истина, только если оно удостоверено свидетельством Духа. Господь соединил и связал воедино  непреложность своего Духа и своего Слова. И сделал Он это для того,  чтобы наш разум мог покорно принять его Слово, видя в нём сияние Духа и как бы созерцая в его свете лик Божий, а также для того, чтобы мы принимали Духа без страха ошибиться или обмануться, узнавая Его по образу, явленному в Слове. И это в самом деле так. Бог не пожелал дать своё Слово людям на какой-то определённый срок, чтобы вскоре отменить его с пришествием Духа. Он предпочёл послать Духа, чтобы через Него распространить своё Слово и в Слове же довершить дело, дав ему надёжное подтверждение;

Таким же образом Христос просвещает двух своих учеников— не для того, чтобы они стали мудрыми сами по себе и отвергли Писание, но чтобы достигли правильного его понимания (Лк 24:27). И св. Павел, побуждая фессалоникийцев не угашать Духа (1 Фес. 5:19), не морочит им голову пустыми рассуждениями, не связанными с Писанием, а на­стойчиво убеждает в необходимости благоговейно относиться к про­рочествам. Значит он полагает несомненным, что свет Духа угасает, если пророчества предаются забвению.

Что скажут на это преисполненные гордыни фантазёры, которые отбрасывают Слово Божье и дерзко принимают за истину приходящие им в голову выдумки, считая их единственно подлинным озарением? У детей Божьих должно быть смирение. Ведь даже если эти сумасброды лишены света истины, не будучи просвещены Духом Божьим, то всё же знают о том, что Слово есть орудие, с помощью которого Господь подаёт верующим просвещение Духом. Людям дано знать лишь одного духа—Того, который пребывал в апостолах и говорил их устами и который приводит всех нас к слушанию Слова.[21]

 

 Говоря о Св.Писании, мы должны четко осознавать факт совершенства Божьего Слова. Понятие совершенства в первую очередь подразумевает законченность рассматриваемого предмета. Совершенство не терпит никакого изменения и дополнения в принципе. Мы можем быть абсолютно уверенны в том, что картина «Мона Лиза» требует доработки и модификации, но любое  изменение шедевра Леонардо да Винчи приведет к порче картины. Совершенство характеризуется законченностью!

Библия есть абсолютно совершенное послание Триединого Бога человечеству, что включает в себя следующие понятия:

·         Полнота Св.Писания. В Библии имеется все необходимое человеческой душе для ее спасения. Процесс спасения, начинающийся покаянием, длится всю жизнь (1 Пет 1:5; Фил 2:12; 3:12-14), следовательно, Слово Божие полностью охватывает все вопросы жизни христианина связанные с проблемой спасения. Внебиблейские дополнительные откровения, таким образом, подвергают сомнению полноту и достаточность Библии.

·         Завершенность Св.Писания есть следствие полноты Божественного откровения. Апостол Иуда в своем послании (ст.3) призывает верующих «…подвизаться за веру, однажды преданную святым». Слово «преданная» или «преподанная» имеет ключевое значение. В греческом тексте данное слово – неопределенное пассивное деепричастие, означающее действие, совершенное в прошлом, и не содержащее элемента продолжающегося действия. В данном случае пассивный залог означает, что вера не была открываема людям, но была раз и навсегда дана людям Богом.[22]  В переводе Нового Завета К.П.Победоносцева[23], опубликованного в 1906 г. это место из Послания Иуды переводится следующим образом: «…чтоб вы подвизались за веру, единожды навсегда преданную святым». Вера «предана» нам именно «однажды» [«единожды навсегда»], то есть данное действие совершилось один раз и более повторяться не будет. Это же слово мы встречаем в 1 Петра 3:18, где говориться, что Господь «…однажды[24] пострадал за грехи» - действие в мировой истории неповторимое. Именно через Св.Писание мы получили от Бога полное и окончательное (завершенное) учение о Его Сыне. Христианская вера покоится на крепком историческом фундаменте, на исторически объективном Откровении, что полностью исключает любые пророчества или видения с новыми откровениями. Слово Божие в том виде, в котором оно нам «преподано» - неизменно, не нуждается в поправках и, следовательно, любое новое откровение будет излишне и ложно.

 

Таким образом, провозглашая принцип безошибочного, богодухновенного откровения, записанного в книгах Библии, мы вновь возвращаемся к идее о том, что Библия есть место встречи человеческой души с Богом. Приняв это, а также тот факт, что мы можем полностью положиться на безошибочность Св.Писания, мы приходим и к следующему важнейшему выводу: Сам Бог желает руководить нашей жизнью, направлять нас на пути праведности, хранить и оберегать нас в процесе исследования нами Его Слова. Этот вывод важен в первую очередь тем, что не позволяет никому, ни какому авторитету, помимо Слова Божьего, вмешиваться в нашу жизнь, контролировать ее, ограничивая тем самым данную нам свыше свободу.

 

Глава 3.

Это страшное слово «методология»* … Как мы исследуем Писание

 

3.1. Исследование Библии и научные методы.

 

            Итак, не постигнув начатков учения Христова, мы (и это закономерно) будем обречены на духовное прозябание в лучшем случае и (увы) на ересь* - в худшем. Однако в процессе постижения основ учения Христова, мы обязательно встретимся с такой проблемой, как наличие в христианстве различных, иногда диаметрально противоположных взглядов на одни и те же вопросы. И, что самое удивительное, создается ощущение, что каждый может обосновывать свою точку зрения, свою доктринальую* позицию, наборами библейских цитат. Так неужели правы те, кто говорит, что с Библией в руках можно доказать всё, что тебе хочется? Неужели правы те безбожники, которые считают, что каждый интерпретирует Библию на свой «вкус и лад»? Неужели правы последователи многочисленных культов, утверждающие, что Библию можно и должно понимать только сквозь призму их преданий, откровений или толкований?

            Несомненно, это не так. Феномен Св.Писания в том и заключается, что заложенная в нём божественная истина является абсолютно объективной, не зависящей от меняющихся человеческих воззрений, и, что особенно важно, доступной для понимания любому человеку, который желает ее понять.

            Здесь, по моему мнению, уместно взглянуть на Библию, как на письменный источник информации о воле Божией. Необходимо отметить, что сам Бог пожелал закрепить эту информацию в письменном документе и, таким образом, поощрил читателя Библии применять в процессе ее изучения те методы и приемы, которые человечество применяет к большинству письменных документов. Богослов XVIII века Д.А.Эрнести выразил эту точку зрения в  следующем высказывании:

 

Писания должны исследоваться по тем же правилам, что и все остальные книги.[25]

 

В результате появился метод толкования Св.Писания, который стали именовать «грамматико-историческим». Грамматика* и история занимали в нем центральное место. Толкователи изучали слова и выражения, исследуя при этом исторические обстоятельства, в которых был написан текст, обращая особенное внимание на цели писателя, на ту идею, которую заложил в текст вдохновленный Святым Духом писатель. Необходимо сразу же отметить, что «грамматико-исторический метод» не является «протестантским» изобретением, а широко применялся христианскими богословами на протяжении всей истории Церкви, о чем подробнее скажу ниже.

Итак, если мы считаем, что к библейскому тексту могут применяться общенаучные методы анализа, то следует обратить внимание на те отрасли человеческого знания, где анализу текста письменных документов придается первостепенное значение и уделяется усиленное внимание. Не вызывает сомнений тот факт, что особой виртуозности в деле раскрытия изначального смысла документов достигла юриспруденция – наука, основной предмет которой и заключается в исследовании воли законодателя, закрепленной преимущественно в письменных источниках: законах, указах, прецедентах и т.д. Я убежден, что многие из приемов, накопленных юридической наукой применимы и для постижения воли Божией.

 

3.2. Библия и правовая наука.

 

3.2.1. Исследование Библии и методология юриспруденции.

 

Обратите внимание на обилие определений с помощью которых христиане описывают Библию: Слово Божие, Священное Писание, Книга Жизни… Некоторые верующие совершенно справедливо именуют её Законом Божиим. Именно Законом. Характерно в этом отношении Послание апостола Иакова, который именует всю совокупность богодухновенных книг - законом. Почему? Как мне кажется, дело не в том, что Библия содержит набор правил и норм поведения для отдельного человека и общества в целом. Нет, эта точка зрения основана на осознания того факта, что Триединый Бог Библии – Верховный Законодатель Вселенной. Он и только Он устанавливает законы как в мире физическом, Творцом которого Бог и является, так и в мире духовном, мире ангелов и людей. Библия отражает волю Законодателя Вселенной, следовательно, она является Его законодательным актом – Законом Божиим.

Звучит это чрезвычайно строго и величественно: Библия – Закон Небесного Законодателя. Я так и вижу толпы европейцев и американцев в благоговении срывающих головные уборы перед Высшим Законом. Но вот что-то россиянина в этих рядах не видно. И дело вовсе не в том, что мы Библию не любим или знаем ее плохо, просто у нас к закону отношение другое.

Говорят, что в пословицах и поговорках отражена душа создавшего их народа. Трудно, да просто невозможно представить немца или жителя законопослушной Швеции с поговоркой на устах: «Закон как дышло – куда повернул, туда и вышло». Нет, это наше, чисто российское явление. Это то, что получило название «правовой нигилизм*», и в России данное явление пышно расцветает не только в кабинетах чиновниках и залах судов, но и, как это ни удивительно, в наших церквях. Стойкая убежденность россиянина в том, что законы созданы только для того, чтобы их обходить, удивительным образом отразилась и на отношении российских христиан к Закону Божьему. Библия из инструмента познания воли Божественного Законодателя превращается в орудие отстаивания личной точки зрения того или иного конкретного человека.

Возникает два закономерных вопроса: во-первых, имеем ли мы право применять к Библии, как божественному откровению, правила и методы толкования, используемые в юриспруденции? Убежден, что ответ может быть только положительный, и вот почему:

 

1.        Смысл откровения, содержащегося в словах Библии, нельзя приуменьшить или уничижить применением научных методов анализа: логики, грамматики, исторического анализа и т.д.

2.        Господь, обращаясь к человеку, говорит человеческими словами, которые записаны живыми реальными людьми. Цель Господа заключается не в зашифровке истины, а ее явлении. Следовательно, мы можем предположить, что Господь, говоря нашим языком, желает, чтобы мы применяли наши способности и наши методы для познания Его воли.

3.        Мы допускаем, что воля Бога объективна, и в Библии содержится объективная истина, и если мы станем применять методы толкования Писания, основанные на субъективном восприятии («мне так открыто,…а мне кажется, что…»), то библейская истина перестанет быть истиной, превратясь (точнее извратясь) в субъективную «точку зрения».

 

Во-вторых, допустимо ли с нашей стороны применение к Священному Писанию именно тех методов, которые используются в юридической науке? Думаю, что и на этот вопрос ответ должен быть положительным по следующим основаниям:

 

1.        Юридическая наука это, в первую очередь, наука.  Как и каждая наука, она имеет свой предмет исследования, под которым понимается изучаемая ею сторона объективной действительности[26]. Она имеет свой определенный инструментарий для познания объективной реальности, то есть научные методы, под которыми понимаются приемы, способы, подходы, используемые ею для познания своего предмета и получения научных результатов.[27]

2.        Необходимо понять, что, заимствуя из юриспруденции приемлемые для изучения Св.Писания приемы, мы не «препарируем» самого Бога, не делаем неисследимое триединое Божество Библии предметом исследования, ибо четко осознаем непознаваемость Бога (1 Тим 6:16). Предметом нашего исследования является изложенная в Библии божественная воля направленная вовне, т.е к человеческому роду.

3.        Если мы уверены, что задачей любого юриста, изучающего нормативный акт, является уяснение объективной воли законодателя, то вполне допустимо применить методы правовой науки к постижению объективной воли Небесного Законодателя, изложенной Им Самим в Его записанном Законе – Библии.

 

Немаловажным является тот факт, что большинство великих богословов Церкви или были юристами, или получили юридическое образование. В ряду  таких богословов-правоведов можно выделить имена Иоанна Златоуста, Василия Великого, Августина Блаженного, Тертуллиана, Мартина Лютера, Жана Кальвина. В своих трудах по экзегетике* эти ученые широко использовали методы толкования текстов, выработанные еще римскими юристами. И в настоящее время, читая работы современных правоведов, посвященные вопросам толкования юридических норм, мы можем заимствовать много полезных приемов и методов вполне применимых для любого христианина в процессе толкования библейских текстов. Например, в уже ставшем классикой труде М.И.Брагинского и В.В.Витрянского «Договорное право», содержатся весьма полезные положения, посвященные проблемам толкования норм о договорах.

 

Любая правовая норма как таковая представляет собой абстрактное правило поведения, которое реализуется в актах его применения. Связующим звеном между нормой и ее применением служит понимание нормы, или, иначе, ее толкование. Толкование предполагает проверку подлинности норм (высшую критику) и уяснение их смысла (низшую критику).

       …Способы толкования имеют вторичное значение, поскольку первичным является его цель. Применительно к толкованию законов целью служит уяснение подлинной воли законодателя. Исходным материалом для этого выступает внешняя форма закона, которой служит словесное выражение нормы. Как справедливо отмечал А.С.Приголкин, «если мы признаем, что в процессе толкования права необходимо установить волю законодателя, то это означает, что мы должны выяснить не то, что законодатель выразил в нормативном акте, а то, что он хотел выразить». Именно этой цели и должны служить способы толкования.[28]

 

 

3.2.2. Юридический символизм в Писании.

 

Часто протестантов обвиняют в том, что они применяют юридический подход к пониманию и объяснению истин Библии, используют методологию и терминологию права. По мнению критиков, это во многом объясняется тем, что протестанты являются духовными наследниками католицизма (точнее его схоластического* подхода в толковании Св.Писания), а католицизм в свою очередь унаследовал приемы  толковании у своих предшественника – юристов древнего Рима, т.к. Католическая (Западная) церковь зародилась и догматически оформилась на территории Западной Римской империи. Православная (Восточная) церковь считается наследницей греков, носительницей эллинского* духа и византийского мироощущения. Однако критики «юридического подхода» почему-то не учитывают, что вершиной юридической мысли Древнего Рима является так называемый «Кодекс Юстиниана» - наиболее полный сборник актов римского права. Собран он был в VI в. н.э. по приказу византийского императора византийскими юристами (в частности Трибонианом, начальником императорской канцелярии и Феофилом, профессором Константинопольской школы права) и не в Риме, а  именно в Константинополе – столице Восточной империи.

Но, даже обратившись к более древним временам, к расцвету римского права, мы увидим, что та юридическая система, которую мы называем «римским правом» не являлась просто «машиной по отправлению правосудия» - существовала внутренняя глубинная связь между правом и нравственными понятиями о добре и справедливости. Академик С.С.Алексеев обратил внимание на  близость идей римского частного права и христианства.

 

Расцвету римского частного права…соответствует тот прорыв в истории человечества, которым ознаменовано «начало» христианской культуры, христианской цивилизации. И то обстоятельство, что «золотой» период римского частного права выпал на I-III вв н.э., возможно, подтверждает гипотезу о глубокой внутренней связи Христовых откровений в области права и расцвета права (и, может быть, придает известную значимость тому подмеченному историками развития человеческой культуры факту, что крупнейшие правоведы-классики Древнего Рима творили во II в. и были по преимуществу выходцами из народностей, близких к христианству).[29]

 

 В сноске к данной цитате профессор Алексеев замечает:

 

По мнению О.Шпенглера, «классические юристы (160-200) Пипиниан, Ульпиан и Павел были арамеями; Ульпиан с гордостью именовал себя финикийцем из Тира…» (Шпенглер О. Закат Европы: Очерки мифологии мировой истории. Т.2 С. 73). Однако из этого исторического факта вытекает вовсе не то, что полагает автор (по его мнению в дошедшем до нас «римском праве» мало римского, а больше того, что выражено в иудейской, христианской культуре, персидской литературе). Здесь, надо полагать, - одно из свидетельств глубокой внутренней связи между основательными ценностями права и христианства.[30]

 

И еще один момент, на котором необходимо остановиться. Неоднократно мы встречаем на страницах Св.Писания правовой, «юридический» взгляд на вещи. Даже терминология, используемая богодухновенными авторами, не чужда и современным правоведам. Например, Бог неоднократно именуется Судьей (Суд 11:27; Иер 11:20; 2 Тим 4:8 и др.), который совершает над народами, а в конечном итоге и над всей Вселенной праведные суды (Пс 7:9; 81:8; Рим 2:2), на протяжении всей истории Он заключает с представителями человечества заветы (договоры) (Быт 6:18; 15:18; 2 Царств 23:5), и эта ситуация наблюдается как во времена дохристианской эпохи (Завет с Адамом, Ноем, Моисеев завет), так и во времена пришествия Сына Божия -  «…ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мтф 26:28). Как уже отмечалось, вся  система библейского откровения именуется не иначе как  законом. Грешник не может быть оправдан перед божественным законом своими делами, но нуждается в Том, кто оправдает его в глазах Божьего правосудия.

Кроме того, даже беглый обзор литературы, посвященной трудам отцов Церкви показывает, что для них вполне естественно было использовать не просто терминологию права, но и так называемые «юридические формулы» и примеры из области права для доведения библейской истины до сознания современников. Это и не удивительно, если учесть, что многие из древних богословов, как уже было выше отмечено, активно занимались адвокатурой.

Столь ненавистный многим «восточным» богословам юридизм существовал не только на Западе, но и на самом Востоке. И на Западе он появился не в схоластическую эпоху: им пронизано богословие Тертуллиана и Киприана Карфагенского, у которых мы находим весь набор юридических понятий, в том числе "удовлетворение" и "заслугу".

Сторонники и даже пламенные защитники т.н. «юридической теории искупления» были (и есть) также и в среде православных богословов. П.Левитов еще в 1916 году в своей работе «В защиту юридической теории искупления» пишет следующее:

 

Обилие в Слове Божием выражений, заключающих в себе мысль об удовлетворении Божественному правосудию, принесенном Спасителем за нашу вину, в связи с устойчивостью церковной традиции («распятого за ны»), всегда признававшей юридический элемент в грехопадении и искуплении, является для нас первым основанием, по которому мы не хотим отбросить юридической теории как схоластической, устарелой и ложной… Мысль об этом (юридическом значении искупления), так сказать красной нитью проходит через все Священное Писание Нового Завета, а в особенности – послания апостола Павла; текстов, ее подтверждавших, так много, и они так определенны, что истолковать их в каком-нибудь ином смысле было бы очевидной натяжкой.[31]

 

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что П.Левитов находит подтверждение тому, что применение в богословии юридической терминологии, как в свидетельстве Библии, так и в церковной традиции.

Один из крупнейших специалистов по патристике* профессор В.Н.Лосский в классической работе по православному богословию  «Очерк  мистического богословия восточной церкви» пишет:

 

Присущая восточному богословию апофатическая характерность находит свое выражение во множестве образов, предлагаемых греческими отцами нашему уму, чтобы возвести его к созерцанию дела, совершенного Христом и непостижимого для ангелов…Это дело называют чаще всего искуплением, что предполагает понятие уплаты долга, выкупа пленных – образ, заимствованный из юридической практики.. Этот образ, воспроизведенный всеми отцами, так же, как и другой образ юридического порядка – образ «Посредника», примиряющего людей с Богом через крест, на котором Он упразднил вражду, дан апостолом Павлом.[32]

 

В работе «Догматическое богословие» В.Н.Лосский с еще большей категоричностью подчеркивает юридическое мировоззрение отцов Церкви:

 

Само понятие искупления носит чисто юридический характер: это выкуп раба, долг, уплаченный за тех, кто, не имея возможности рассчитаться, оставался в заключении. Юридической является и тема посредника, крестом соединяющего человека с Богом.[33]

 

Далее В.Н.Лосский  говорит о том, с чем не просто согласуется, но на чем утверждается вера всякого христианина (и протестанта – в первую очередь):

 

Но оба эти образа, предложенные апостолом Павлом и широко использованные отцами  не должны застывать в нашем сознании: это значило бы создавать между Богом и человечеством недопустимые правовые отношения. Правильнее было бы включить эти образы в почти бесконечный ряд других образов, из которых каждый является как бы одним аспектом события, самого по себе неизреченного. [34]

 

В.Н.Лосский использует в своей работе термин, который как нельзя лучше характеризует взгляды т.н. «западных» христиан – юридический символизм.[35] Признав, таким образом, факт наличия в Библии юридического символизма, мы придем к выводу и о необходимости применения методов правовой науки для более полного понимания св.Писания.

 

3.3. Принципы здравого толкования Писания

 

Система российского права корнями уходит в право Древнего Рима. «Строг закон, но это закон» - сказано хорошо, но проблема часто заключается в том, что у двух юристов может оказаться три точки зрения на один и тот же законодательный акт. На протяжении тысячелетий существования права одним из самых актуальных вопросов был вопрос толкования правовых норм. Вопрос юридической герменевтики* (именно так называется данный раздел правовой науки) решался и решается законодателем и в правоприменительной практике по-разному, однако все ученые правоведы сходятся на том, что при толковании правового документа (например, договора) необходимо принимать во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.[36] Буквальное значение договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Таким образом, при уяснении смысла нормативного акта решающее значение придается его буквальному тексту и вытекающему из него смыслу. При этом юристами допускается привлечение к исследованию других сопутствующих обстоятельств. К числу таких обстоятельств относятся: предшествующие договору переписка и переговоры, практика, установившаяся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.

Все эти действия совершаются юристами для достижения одной, но совершенно необходимой для всех участников общественных отношений цели. Цель любого толкователя нормативных актов, к которым относятся и законы, одна – понять, что именно хотел сказать законодатель, в чем именно заключается и на что направлена воля сторон того или иного договора.

Как уже отмечалось выше, христиане, будучи подданными Небесного Царства, рассматривают Библию как нормативный акт наивысшей «юридической» силы, ибо её автор – Царь царей, абсолютный Суверен Вселенной, наш Триединый Господь Бог. Правила юридической герменевтики активно применяются и в науке (а это именно целая наука, со своим специфическим предметом и методом), именуемой библейской герменевтикой. Некоторые ученые определяют библейскую герменевтику не только как науку, но и как искусство[37].  Герменевтика считается наукой, так как она имеет правила и методы, и эти правила и методы могут быть сведены в определенную упорядоченную систему. Она считается также и искусством, поскольку сообщение, содержащееся в Библии, по своей природе динамично и, следовательно, механическое и жесткое применение правил может иногда исказить истинное значение сообщения. 

Как мне кажется, минимальный набор принципов, необходимых каждому христианину для чтения и понимания Библии, замечательно сформулировал известный пастор и богослов Джон Ф. МакАртур*. Доктор МакАртур назвал их «Пять принципов для здравого толкования Библии». Когда-то применение именно этих принципов в моём личном изучении Писания помогло мне избежать многих духовных ошибок. Фактически, эти принципы активно применяются и в правовой науке.

·        Буквальный принцип – это понимание Священного Писания в его натуральном, нормальном смысле. То есть мы задаем себе вопрос: каковы особенные значения употребляемых здесь слов? Если Бог намерен передать нам Свое Слово, Он сделает это самым ясным  и простым образом, применяя понятные слова. Хотя в Писании есть и образный язык, символы и иносказания (Гал. 4:19-31), в первую очередь следует искать буквальное значение, а не какой-то более глубокий, скрытый смысл или духовное толкование.

·        Исторический принцип. Необходимо воспроизвести историческую обстановку, в которой было написано то или иное место Библии, и тогда, очень часто, неясное место истолковывается само собой.

·        Грамматический принцип. Каковы грамматические особенности построения данного отрывка?  Часто возникает необходимость объяснить отдельные слова и их значение. Иногда важную роль играют предлоги и союзы огромное значение может иметь применение  «в» (во что-то), или «в» (чем-то), а также «около» и  «с». Иногда решающее значение имеет различие между «потому что» и «посредством чего-то». Если  в предложении говорится об «этом» или «том», очень важно рассмотреть, что предшествовало данному местоимению – иными словами, к чему относится «это» или «то»?

·        Принцип синтеза – это то, что реформаторы называли  analogia Scriptura, или «аналогия Писания». Принцип синтеза основан на той идее, что ни одна часть Библии не может противоречить другой. Один Автор, Святой Дух, является вдохновителем всей Библии, поэтому она обладает поразительным единством. А если мы слышим чье-то толкование одного места, которое не соответствует содержанию другого места, то это означает,  что одно из мест (а в некоторых случаях – даже оба!) толкуется неправильно. Дух Святой не может противоречить Самому Себе. [Кстати, древнеримскому юристу Цельсу принадлежит следующее высказывание: «Неправильно выносить решение или давать ответ (давать юридическую консультацию) на основании какой либо частицы закона, без рассмотрения закона в целом».[38] Архиполезное правило для любого толкователя Писания. (примечание О.П.)]

·        Принцип практического применения заключается в том, чтобы применить Библейские истины в своей собственной жизни. При изучении Священного Писания в заключение всегда необходимо задать себе вопрос: «Какое отношение это имеет ко мне?» Во 2 Тим 3:16 говорится: «Все Писание богодухновенно и полезно», т.е. имеет непосредственное отношение к нашей жизни. Оно полезно для научения (доктринам), для обличения, для исправления, для наставления в праведности»[39] 

 

Кроме перечисленных выше пяти принципов для здравого толкования Библии, по мысли Дж. Ф. МакАртура, необходим еще один важный элемент: они совершенно бесполезны без «просвещения Святым Духом»

 

Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное с духовным. Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. 1 Кор. 2:12- 14

 

Дух Божий, который входит в наше сердце при нашем духовном  рождении, просвещает наши умы при чтении Его Слова, чтобы мы правильно понимали Писание  (Рим 8:14-17; 1 Кор 2:10-16; 1 Фес1:5; 2:13; 1 Ин 2:27; 5:7-9). Без Его просвещения все наши попытки толкования безнадежны. Как писал об этом Мартин Лютер:

 

Если ты говоришь о внутренней ясности Писания, то ни один человек не видит в Писании ни единой йоты, если нет в нем Духа Божьего. У всех людей сердце слепо. Так что, даже если они и выучат и будут знать наизусть все Писание, все равно они ничего в нем не пой­мут и не уразумеют. Они не верят в существование Бога и в то, что они — создания Божьи, как об этом сказано в Псалме тринадцатом. «Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога"».  Чтобы уразуметь Писание целиком и каждое его место в отдельно­сти, необходим Дух.[40]

 

Наверно наибольшее затруднение вызывает практическое применение грамматического принципа, так как далеко не каждый знает так называемые библейские языки – древнегреческий и древнееврейский. Однако данная проблема имеет, по меньшей мере, три варианта решения: во-первых, можно выучить эти языки, чем и занимаются студенты семинарий и библейских школ, во-вторых, можно (и нужно) обращаться к догматически нейтральным изданиям библейских комментариев, в которых комментарий строится на грамматическом анализе библейских текстов. В России в этом плане непревзойденной была и остается «Толковая Библия или комментарий на все книги Св.Писания» А.П.Лопухина, опубликованная впервые в приложении к журналу «Странник» в 1904 году, а затем неоднократно переиздаваемая как в России так и за рубежом.  Кроме того, можно порекомендовать появившуюся недавно и на русском языке знаменитую Симфонию Иакова Стронга, изданную им впервые в 1890 году и содержащую греческий и еврейский словари с грамматическим анализом того или иного слова. Современные издания Библии в интерактивном* исполнении, в обязательном порядке содержат и Симфонию Стронга.

Но есть и еще один способ – внимательное чтение и изучение того перевода Библии который имеется в вашем распоряжении. Неоднократно упоминавшийся Иоанн Златоуст не знал еврейского языка[41], а использовал в исследовании Ветхого Завета понятный и родной по языку греческий перевод, так называемую Септуагинту, что не помешало ему стать не только великим проповедником, но и великим толкователем Св.Писания. Златоуст, исследуя Библию, задавал себе и своим слушателям и читателям вопросы, которые необходимо задавать и нам при встрече со священным текстом, например: кто говорит, к кому говорит, что и о чем говорит? Анализируя библейский текст, константинопольский святитель наглядно раскрывает оттенки синонимов, равновозможных оборотов речи. В этом проявились способности Златоуста как филолога*. Но разве этот путь закрыт для современного исследователя Писания? Протоиерей Георгий Флоровский пишет:

 

Смысл Писания он [Иоанн Златоуст] всегда старается вынести из самого Писания, - сравнительно мало и редко ссылаясь на предание. Для него Библия была как бы самодостаточною. [42]

 

Доступность Св.Писания любому человеку, который желает с верой приступить к его исследованию, неоднократно подчеркивалась как отцами церкви, так и отцами-реформаторами. В полемике со средневековым гуманистом Эразмом Роттердамским, который настаивал на факте непознаваемости Библии, связывая это с непознаваемостью Самого Бога, Мартин Лютер жестко и непоколебимо отстаивал принцип  доступности Св.Писания для каждого верующего. В частности он отмечал следующее:

 

О том, что в Писании будто бы есть что-то запутанное и не все там ясно изложено, раструбили нечестивые софисты, устами которых ты, Эразм, здесь и говоришь. Никогда еще, однако, они не привели, да и не могли привести, ни одного места в подтверждение этого, а только доказали таким образом свою глупость. Пользуясь вот такими пугалами, сатана и отвращает людей от чтения священных книг и изображает Святое Писание достойным презрения для того, чтобы сатанинская за­раза перешла с философии на церковь и воцарилась в ней.

Я прекрасно знаю, что в Писании есть много мест темных и скры­тых от нас не из-за величия содержания, но из-за того, что мы не зна­ем слов и грамматики, однако это ничуть не мешает знанию всего, что есть в Писании.

Что же более высокого может быть еще сокрыто в Писании, после того как была снята печать и отвален камень от гроба, после того как возвещена была самая главная тайна о том, что Христос — сын Бо­жий — стал человеком, что Бог троичен и в то же время един, что Христос пострадал за нас и будет царствовать вечно. Не знают ли этого теперь повсеместно, не об этом ли трубят повсюду? Изыми ты из Писаний Христа, что ты там найдешь?

…Самые великие и со­кровенные тайны не отодвинуты в глубину, а выставлены и выложены открыто на всенародное обозрение. Христос отверз нам ум, дабы мы понимали Писание. И Евангелие было возвещено всему сотворенному миру. Звук его прошел по всей земле. И все, что написано в нем, на­писано нам в поучение. А также все Писание богодухновенно и полез­но для научения. Хорошо бы тебе и всем софистам раскрыть хотя бы какую-нибудь одну-единственную тайну, сокрытую до сей поры в Пи­сании…

Конечно же, многое скрыто от многих, но причина этого не в тем­ноте Писания, а в слепоте и неразумии тех, кто не озабочен тем, что­бы разглядеть яснейшую истину… Столь же безрассудно стал бы винить солнце и темноту дня тот, кто занавесил себе глаза и пошел бы от света во тьму и спрятался. Поэтому пусть уймутся жалкие людишки и перестанут по нечестивой своей испорченности перелагать темноту и неясность своего сердца на яснейшее Писание Божье!

Если же ты говоришь о внешней ясности, тогда в Писание вообще нет ничего темного или многозначного, а, напротив, все, что там со­держится, извлечено при помощи слова на ярчайший свет и возвещено всему миру.[43]

 

 

3.4. Цель толкования Библии: еще немного истории…

 

Итак, наша задача - познать волю Бога. Другими словами, наша задача заключается в том, чтобы  узнать, что именно подразумевается в том или ином отрывке Библии. В этом сходятся все толкователи Библии, независимо от их конфессиональной принадлежности. Так, например, в материалах II Ватиканского Собора (1962-65) можно обнаружить более чем здравые положения, а именно:

 

Так как Бог говорил о священном писании через людей и по человечеству, толкователь Священного писания, с целью уяснить, что Бог хотел нам сообщить, должен внимательно исследовать, что священные писатели действительно разумели  (выделено мною, О.П.) и что Богу было угодно нам открыть через их слова.[44]

 

Однако ясное понимание цели толкования Библии далось Церкви очень не просто. В самом начале истории христианства в экзегетике образовались и постепенно оформились в своеобразные богословские школы два основных течения существующие в том или ином виде и в современном богословии. Основное различие между этими школами заключается в том, что видит читатель в библейском тексте: непосредственное историческое повествование или же иносказательную аллегорическую историю, которая необязательно подразумевает реальность происходивших событий во времени и пространстве.

            В истории древней церкви противостояние двух вышеуказанных традиций проявилось в соперничестве двух крупнейших и наиболее влиятельных богословских школ, (хотя некоторые исследователи считают, что понятие «школа» в том смысле, в котором мы используем этот термин в настоящее время, здесь вряд ли уместен): александрийской, основанной на широком использовании метода аллегории (иносказания) и традиции антиохийской, твердо державшейся метода, получившего в дальнейшем название историко-грамматического. Попытаемся на примере истории этих богословских школ ответить на вопрос о том,  какой из указанных методов помогает уяснить подлинный смысл  Св.Писания?

 

4.3.1. Аллегорическое толкование (александрийская школа экзегетики).

 

Аллегорический метод толкования признает наличие в Писании некоего скрытого, сакрального, эзотерического смысл. Повествование Св.Писания воспринимается толкователем-аллегористом  не как реальный факт, а как притча, иносказание, которое необходимо перед применением на практике «расшифровать». Само понятие аллегория определяется в Толковом словаре В.И.Даля как иносказание,  инословие, иноречие, околица, обиняк, преображение[45]. К аллегорическому восприятию чаще всего обращаются те, кому трудно соотнести ветхозаветное и новозаветное мироощущение. Например, патриарх Авраам для аллегориста не просто вышел из Харрана и отправился в путешествие, а отказался от познания сущего посредством органов восприятия…

Метод аллегории иногда может завести так далеко, что выбраться из дебрей аллегорий иногда просто не представляется возможным. Примером этого может служить аллегорическое толкование рая, которое можно найти, например, в некоторых высказываниях Иакова Эдесского (ок.700 г.):

 

В действительности  прародители [Адам и Ева в раю] вообще не видели Бога, Он не говорил с ними словами, не делал для них никаких одежд, не одевал их, но таково обыкновение св.Писания – описывать действительность, которая не известна из опыта, при помощи того, что узнается  и выражается в опыте[46]

 

Читая такие и подобные ему толкования аллегориста, невольно задаешь вопрос: а что же вообще тогда реально происходило?

 Вершин аллегорического толкования Библии достиг один из ранних учителей Церкви - Ориген (185-253/254), живший в Александрии и фактически стоявший у истоков александрийской традиции толкования. Он отличался крайним аллегоризмом в понимании практически всего содержания Библии.  Ориген прославился не только тем, что явился составителем  знаменитой «Гекзаплы» (издание Ветхого Завета в  виде шести столбцов, в которых помещался еврейский текст, его транскрипция греческими буквами, затем четыре древних греческих перевода, включая Септуагинту).

Своей работе «О началах» александрийский богослов следующим образом рассуждает о системе толкования Св.Писания:

 

Итак, способ чтения Писаний и отыскания смысла их, предлагаемый нами, основывается на самих из­речениях (Писания) и состоит в следующем. У Соломона в Притчах мы находим такое предписание относительно бо­жественных догматов, записанных (в священных книгах): «Не писал ли я тебе трижды в советах и наставлении, чтобы научить тебя точным словам истины, дабы ты мог передавать слова истины посылающим тебя?» (Притч. 22,21). Следова­тельно, мысли священных книг должно записывать в своей душе трояким образом: простой верующий должен назидаться как бы плотью Писания (так мы называем наиболее доступный смысл); сколько-нибудь совершенный (должен назидаться) как бы душою его; а еще более совершенный и подобный тем, о которых говорит апостол: «Мудрость же мы проповедуем среди совершенными, но мудрость не века се­го и не властей века сего преходящих. Но проповедуем Прему­дрость Божью, тайную, сокровенную, которую предназначал Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал» (1 Кор 2:6-7), — такой человек дол­жен назидаться духовным законом, содержащим в себе тень будущих благ. Ибо как человек состоит из тела, души и ду­ха, точно так же и Писание, данное Богом для спасения лю­дей, состоит из тела, души и духа.[47]

 

Однако, основанная на данном методе толкования система «оригенизма»,  была осуждена на Пятом Вселенском соборе (533г.), так как выводы Оригена, базировались не на объективном содержании библейского текста, но на аллегорическом (скрытом) его значении. Увлечение аллегорией привело к появлению таких совершенно чуждых Писанию учений, как предсуществование душ и универсальное (всеобщее) спасение всех сотворенных существ, включая сатану и падших духов. Но влияние Оригена на богословие было столь велико, что, несмотря на осуждение оригенизма, богословы продолжали использовать аллегорический метод толкования как в прошлом, так и в наше время.

 

 3.4.2. Грамматико-исторический метод (антиохийская школа экзегетики)

 

Ориген не был признан в церкви ересиархом, т.е. творцом ереси, но как уже было отмечено, оригенизм церковью решительно отвергался. Возможно, как реакция на оригенизм, в основании которого лежал аллегорический метод,  оформилась антиохийская школа экзегетики. Богословы этой школы разработали метод, основанный на исследовании буквального грамматического значения текста Писаний и признавали реальность и историчность событий описанных в Библии.

 Антиохийский пресвитер Лукиан, живший в III веке в Антиохии и умерший как мученик, был, по определению протоиерея Георгия Флоровского, выдающимся библеистом и продолжил начатую Оригеном работу над редакцией греческого библейского текста. Именно Лукиановская редакция Септуагинты (греческого перевода Ветхого Завета) получила всеобщее признание в церквах Малой Азии и в Константинопольском округе. Однако как толкователь Библии, Лукиан был решительным противником Оригена и стремился александрийскому аллегорическому методу противопоставить метод прямого и буквального историко-грамматического толкования.[48]

            В IV веке оформление историко-грамматического метода получает свое логическое завершение в трудах Диадора Тарсского, учителя Иоанна Златоуста, который вспоминал впоследствии Диадора с большим чувством и признанием. В дошедшем до нас рассуждении «О созерцании и иносказании» он кратко излагает свои основные принципы толкования Писания, в частности он выделяет: историю, созерцание и иносказание. По его мнению Писание не является иносказанием (аллегорий). Библейские рассказы и изречения всегда реалистичны, прямо относятся к тому, о чем идет речь. Поэтому толкование Библиидолжно быть «исторично», должно быть «чистым изложением о бывшем». Напротив, аллегоризм оторван от прямого смысла, «меняет подлежащее», - для аллегоризма об одном говорится, но другое подразумевается. Особое место в историко-грамматическом методе  Диадора Тарсского занимает понятие «созерцания». Именно прием «созерцания» использует апостол Павел обращаясь к ветхозаветным местам.

            Василий Великий, первый в числе трех т.н. Великих каппадокийцев (вместе с Григорием Богословом и Григорием Нисским), был последователем антиохийского способа толкования: он старательно избегает аллегории, о которой говорит с иронией:

 

Известны мне правила иносказаний, хотя не сам я изобрел их, но нашел в сочинениях других. По сим правилам, иные принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, но каким либо другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов  и зверей объясняют сообразно со своими понятиями, подобно как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласные с собственным их намерением.  А я, слышу о траве, траву и разумею, за то и принимаю[49]

 

 Но истинный расцвет антиохийского метода толкования мы находим в трудах одного из величайших проповедников и толкователей Библии за всю историю церкви – Иоанна Златоуста, жившего в IV в. от Р.Х. (ум. в 407). Он, будучи константинопольским патриархам, не случайно получил прозвище «золотые уста». Послушать его пламенные проповеди, основанные на виртуозном толковании книг Священного Писания, в Константинополь стекались тысячные толпы.  Удивительно, но мы не встретим в его проповедях ни учения об иконах, почитании святых и прочих подобных вещах. Его взор сосредоточен на Слове Божием и открывающемся в нем Триедином Боге. Талантливый и бескомпромиссный проповедник, тонкий знаток и толкователь Библии, он был еще и потрясающим педагогом. Златоуст не просто желает научить народ основам Христова учения, он подводит его к осознанию важности самостоятельного исследования Писания.

 

Ведь отсюда, от незнания Писания, произошли бесчисленные бедствия: отсюда произросла великая зараза ересей, отсюда – нерадивые жития, бесполезные труды. Подобно тому, как лишенные этого света не могут прямо идти, так и не взирающие на луч Божественного Писания вынуждены много и часто грешить, так как поистине ходят в самой глубокой тьме.[50]

 

            Уже упоминавшийся мной протоиерей Георгий Флоровский в своей работе «Восточные отцы IV-го века» так охарактеризовал деятельность Иоанна Златоуста в области библейской экзегетики:

 

Как проповедник и как учитель, Златоуст был прежде всего экзегетом. И с какой-то резкостью указывал всегда на Писание, как на основной, достаточный и обязательный источник и вероучения, и нравственного назидания. «Кто согласен с Писанием, тот христианин, - говорил он, - а кто с ним не согласен, тот далек от истины»… Всех и каждого Златоуст постоянно и настойчиво призывает к прилежному чтению Библии. «Не ожидай другого учителя… Есть у тебя слово Божие, - никто не научит тебя, как оно»…[51]

 

Иоанн Златоуст был одним из самых ярких представителей антиохийской школы толкования Св.Писания, которая, как уже отмечалось строго (можно даже сказать архистрого) придерживались в максимально возможной степени буквального смысла в толковании Библии. Кроме этого, мы в его трудах найдем практически все приемы толкования, упоминавшиеся выше: буквальный, исторический, грамматический принципы, принцип синтеза и, конечно же, принцип практического применения Св.Писания.

Многие исследователи церковной истории не без оснований считают вершиной святоотеческой экзегетической мысли труды св. Аврелия Августина, епископа Иппонийского (354-430), вошедшего в историю под именем Августина Блаженного. Исследователи его творчества выделяют следующие правила рассмотрения Св.Писания, применявшиеся  Августином.

 

1.        Толкователь должен обладать искренней христианской верой.

2.        Особое внимание следует уделять буквальному и историческому значению Писания.

3.        Писание имеет более чем одно значение и, следовательно, допустимо аллегорическое понимание.

4.        Библейские числа имеют определенное значение.

5.        Ветхий Завет необходим и христианам, так как в нем изображен Христос.

6.        Задача толкователя – понять значение, подразумеваемое автором, а не привносить в текст свое значение.

7.        Толкователь должен сверяться с ортодоксальным символом веры.

8.        Стих нужно рассматривать в его контексте, а не в изоляции от ближайших к нему стихов.

9.      Если значение текста неясно, то ничего из этого отрывка не может быть предметом ортодоксального вероучения.

10.     Святой Дух не является заменой необходимого соответствующего образования. Чтобы понимать Писание, толкователь должен еще знать еврейский, греческий языки, географию и другие предметы.

11.     Непонятный отрывок должен толковаться ясным отрывком.

12.     Исследователь должен иметь в виду, что откровение прогрессирует (последовательно углубляется).[52]

 

Увы, но на практике Августин, в отличие от того же Иоанна Златоуста, пренебрегал многими из своих собственных принципов и чрезмерно тяготел к аллегории и это привело к тому, что экзегетические комментарии являются наименее ценными из его сочинений. Таким образом, его влияние на развитие научной экзегетики было неоднозначным: в теории он разработал многие принципы здравого толкования и применения Св.Писания, но на практике ему не удалось применить их в личном изучении Библии.

На протяжении всех средних веков в западноевропейской экзегетике господствовал аллегорический метод, за исключением работ т.н. викторинов (ученых аббатства Сен-Виктора), которые полагали, что доктрины должны основываться на толкования Библии, а не толкование должно подчиняться существующему учению Церкви.[53]

В конце XIII начале XIV вв. жил и работал Николай Лирский, который обратил особое внимание на буквальный смысл библейского повествования, хотя и не отрицал возможности использования метода аллегории. Труды Николая Лирского в значительной мере повлияли на Мартина Лютера, и многие считают, что без этого влияния Лютер не зажег бы свет Реформации.[54]

 Некоторые историки полагают, что Реформация ознаменовала собой возвращение к методу,  разработанному в Антиохии. В первую очередь возвращение ознаменовалось провозглашением тезиса о доступности и понятности Св.Писания любому христианину. Библия со времен Лютера перестала быть таинственным манускриптом, прикованным к стене пудовой цепью и не понятной простому люду. Благодаря Реформации миллионы людей получили прямой доступ к Слову Божьему, минуя религиозные авторитеты и наслоения церковной истории и преданий. Этот же процесс коснулся и вопросов толкования Св.Писания.

 

Итак, можно подвести некоторые итоги:

·         каждый христианин может и должен познавать волю Божию, самостоятельно исследуя Библию;

·         начатки учения Христова не являются «тайной за семью печатями» - это истины доступные каждому верующему;

·         Библия – письменный источник информации, к которому мы можем применять правила используемые при изучении любого документа, например, законодательным актам;

·         применяя правила юридической герменевтики к исследованию содержащихся в Писании начатков учения Христова, мы можем увидеть, осознать и применить на практике заложенные в Библии истины.

 

4. Фундамент нашей веры: что именно относится к начаткам учения Христова.

           

Послание к Евреям является одним из самых сложных для восприятия новозаветных посланий. Авторство его доподлинно не установлено, хотя с древнейших времен церковная традиция приписывает это послание апостолу Павлу. Наиболее категоричны в этом древние богословы Восточной церкви: Климент Александрийский, Ориген, которые не только приписывают его Павлу, но и прямо указывают на апостола язычников, как на автора этой новозаветной книги. Правда, следует признать, что многие древние толкователи видели автором Послания к Евреям и евангелиста Луку, и Климента Римского.  Однако в 397 году на Карфагенском соборе данное послание было признано четырнадцатым посланием апостола Павла, поэтому и мы будем говорить об апостоле Павле как об авторе Послания к Евреям.

Истины, открытые Богом в этом послании чрезвычайно глубоки и важны для любого верующего. Однако именно в послании к Евреям мы встречаем понятие, которое будет являться ключевым для наших исследований Св. Писания, а именно – «начатки учения Христова»:

 

Посему, оставив начатки учения Христова, поспешим к совершенству; и не станем снова полагать основание обращению от мертвых дел и вере в Бога, учению о крещениях, о возложении рук, о воскресении мертвых и о суде вечном.  И это сделаем, если Бог позволит.  Евр. 6:1-2

 

            Некоторые авторы не склонны рассматривать данный список как что-то важное и специфическое именно для христианской жизни. Например, профессор Дэвид Гудинг в своей работе «Осуществление ожидаемого», являющейся фактически популярным комментарием к рассматриваемому посланию, отмечает, что:

 

…в приводимом списке нет ничего сугубо христианского. Не говорится, что Иисус и есть Христос, не упоминается о Его божественности, искупительной жертве или священстве, нет ни слова о Его телесном воскресении или о Его втором пришествии[55]

 

            Но, проблема заключается в том, что у апостола Павла не было цели именно в этом послании раскрывать именно эти доктрины; обратите внимание на используемую Павлом логику изложения:

 

cтих 1: оставив начатки учения…,

cтих 3: и это сделаем, (позже, но не сейчас) если Бог позволит.

 

Профессор Гудинг в дальнейшем называет данный список вещами, имеющими фундаментальное значение:

 

Но что пользы в хорошем фундаменте, если на нем ничего не возводится? Чтобы построить дом или что-то другое нельзя ограничится фундаментом; нужно строить дальше, используя фундамент. Если вы довольствуйтесь им одним, со всех сторон подновляете его, но отказывайтесь от дальнейшего строительства, фундамент становится ненужной конструкцией.[56]

 

Трудно представить нормального христианина, болезненно зациклившегося на строительстве только фундамента своей духовной жизни. Мы все желаем строить свое духовное здание во Христе. Само понятие, которое используется в Евр 6:1-2, а именно «начатки» позволяет взглянуть на перечисленные в этом списке доктрины, как на нечто фундаментальное, заложенное в основание. Крепость здания, его долговечность определяются вовсе не «евроремонтом» и набором находящейся внутри мебели, а, в первую очередь, мощью и надежностью фундамента.

Мы знаем, что всякое строительство здания начинается с правильно уложенного фундамента. Об этом говорит Сам Спаситель:

 

Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне.  А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке;  и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое. Мт. 7:24-27

 

Павел использует в первом стихе шестой главы Послания к Евреям греческое слово [архи]. В виде приставки это слово широко используется в русском языке, точнее в его церковнославянском «диалекте», в таких словах как архимандрит (настоятель, начальник монастыря), архиепископ (старший епископ), придаточное имя архангела  Михаила употребляемое в православном богослужении – архистратиг, т.е. военачальник. Сам Господь Иисус Христос в 1 Пет 5:4 именуется Пастыреначальником ([архипоимин]).  Таким образом, можно сделать вывод, что слово начатки, употребляемое в Евр.6:1 имеет оттенок начала, принципа, основы.

Причем акцент в данном отрывке ставится в первую очередь на «начальственность» излагаемых далее принципов. Всё, что в Евр 6:1 относится начаткам учения Христова, не сводится автором Послания к неким простеньким формулам христианской веры, которые нужно пробежать «по вершкам» и забыть, как нечто не очень нужное для христианского благочестия. Эти принципы в жизни каждого верующего играют роль направляющих установок, императивов образующих здоровый скелет внутренней жизни ученика Иисуса Христа. Это поистине архиважные начатки…

Можно смело утверждать, что непонимание важности и самой сути начатков Христова учения не позволит верующему построить свой духовный «дом» на том самом «камне», о котором говорит Спаситель. Кривой фундамент – кривые стены. В данном случае действует жесткий механизм причинно-следственной связи. Подтверждение этой аксиомы* мы можем наблюдать на протяжении всей истории христианства. То, что Св.Писание называет ересью,  то есть сознательным искажением библейской истины, расцветает именно в среде христиан, не наставленных в начатках учения. Чуждые Библии догматы о спасении через дела, «крещении Духом», как особом переживании после спасения, крещении младенцев и т.д., становятся проблемой тех церквей, которые не желают обращать внимания на обучение своих членов начаткам Христова учения.

Итак, что же автор Послания к Евреям относит к начаткам учения Христова? Это список из шести пунктов, а именно:

 

1.        учение об обращении от мертвых дел;

2.        о вере в Бога;

3.        о крещениях;

4.        о возложении рук,

5.        о воскресении мертвых и

6.        о суде вечном.

 

Следует отметить, что данный список ни в коем случае не является своеобразным «оглавлением» к учебнику систематического, догматического или иного богословия. Указанный в послании к Евреям список начатков является перечнем актуальнейших для христиан вопросов, без которых невозможно построение нормальной, здоровой и плодоносной христианской жизни. Богословие, как наука о Боге часто делает акцент на теоретическом познании, на накоплении информации. Несомненно, что любое основанное на Писании  знание о Боге есть мощнейший стимул преобразования практической жизни человека. В реальности каждый христианин сталкивается с определенным «стандартным набором» догматом которые он обязан изучить и внедрить в своей христианской жизни. И совокупность таких первоочередных задач, своеобразная «христианская программа минимум» нашла свое отражение в приведенных начатках учения Христова. Ценность начатков заключается в первую очередь в том, что, используя их в качестве основания, фундамента христианской жизни верующий имеет возможность реализовать на максимальном уровне тот потенциал, который содержится во всей совокупности доктрин Писания. Но, проигнорировав основы христианского вероучения, он может столкнуться с проблемами, налагающими отпечаток не только на его земное поприще, но и определяющими его вечную судьбу.

Апостол Павел не просто перечисляет мимоходом то, что называет «начатками учения Христова». Как и сами названные в этом списке доктрины,  а так же последовательность, в которой указанные доктрины перечисляются, далеко не случайны: чувствуется некая «педагогическая» логика в рассуждениях апостола. Этот список составлял человек, которому самому непосредственно приходилось учить других начаткам учения Христова и чувствуется, что ему приходилось делать это неоднократно. Явно просматривается некая система в изложении материала. По всей видимости, за годы миссионерского служения ап.Павел выработал данный алгоритм преподавания начатков: от обращения - к вере в Бога, от веры - к демонстрации этой веры – святому крещению, от учения о крещениях - к возложению рук, воскресению из мертвых и доктрине о суде. Все перечисленные в списке доктрины связаны между собой внутренней причинно-следственной связью, которая обнаруживается в той самой последовательности изложения, которую использует апостол. Любой педагог в своей профессиональной деятельности применяет прием, заключающийся в том, что новый учебный материал подается для изучения только во взаимосвязи с предыдущим и только тогда, когда есть уверенность в том, что пройденная тема достаточно закрепилась в сознании учащегося. Именно наличие «пробелов» в знаниях ученика, заставляют педагога возвращаться к пройденному и лишь «залатав дыры» двигаться дальше. Это – основа любого учебного процесса.

Кроме того, список рассматриваемых доктрин можно условно разделить на три взаимосвязанные группы:

 

1.      учение об обращении от мертвых дел - доктрина, характеризующая наше положение до встречи с Богом и вне Церкви;

2.      вера в Бога, крещения, возложение рук  - доктрины, провозглашающие состояние человек в Церкви;

3.      воскресение из мертвых, суд вечный – доктрины, описывающие наше состояние в вечности.

 

  Мы не можем понять всей важности и даже смысла, например, доктрины о крещениях, если не поймем и не примем верою предыдущие  доктрины – об  обращении и о вере в Бога. Если я приму крещение без обращения к Богу и без веры в Бога – что пользы? Одним заблуждением в этом мире будет больше. И вся построенная на таком неверном фундаменте духовная жизнь грозит превратиться в бесконечную цепь неверных религиозных воззрений.