Историография российского баптизма

Восточная Европа: Диалог в христианстве.

Материалы II международной конференции. СПБ.: Издательство Высшей административной школы. 2000.

Попов Олег Анатольевич

г.Екатеринбург

Попова Елена Станиславовна

г.Н-Тагил

Об историографии российского протестантизма говорить очень трудно, хотя бы в силу того, что само словосочетание «российский, русский протестант» режет ухо. Многие считают протестантизм явлением европейской или же североамериканской культуры, России явно не свойственным. Однако протестантизм в нашей стране имеет свою долгую и подчас драматичную историю. Показательным в этом плане представляется процесс развития одной из самых крупных христианских конфессий России – церкви евангельских христиан-баптистов.

В 1997 году российские баптисты отмечали юбилей – 130 лет со дня крещения первого «официального» баптиста в России. Точнее было бы сказать «Российской Империи» так как сам указанный факт имел место в г. Тифлисе, когда 20 августа 1867 года в р.Куре был крещен по баптистскому обряду мещанин Н.Воронин.¹ С этого момента ведет свой отсчет деятельность баптистских церквей на территории Российского государства.

Но возникает вопрос: следует ли вообще заниматься исследованием русского протестантизма и русского баптизма в частности? Не следует ли рассматривать историю развития русского баптизма только в свете западной идеологической экспансии в России или же русский баптизм является уникальным проявлением и полноправным элементом российской истории и культуры? На данный вопрос не возможно ответить в полной мере не обратившись к историографии баптистской церкви. Именно здесь открывается все разнообразие воззрений относительно факта возникновения, становления и развития баптизма на протяжении российского отрезка его истории.

Первая проблема, с которой сталкиваются все исследователи баптизма – огромное количество литературы. Это многочисленные книги, брошюры, статьи, в разное время написанные разными авторами, данные всевозможных опросов и социологических исследований. Но не будет открытием выделить в имеющемся необозримом материале исследований русского баптизма три основных периода: дореволюционный, советский и современный. В дореволюционном периоде четко выделяются три основных школы исследователей баптизма, а именно: православно-миссонерская, либерально-буржуазная и марксистская. После революции господствовал (что само собой разумеется) марксистский подход в изучении данной проблемы.

Православно-миссонерская модель, объясняющая появление баптизма в России сводилась к тому, что данное явление рассматривалось исключительно как иностранное, а именно западное явление, как продукт “злокачественной” немецкой пропаганды. Кроме того, православные авторы отвергали какую-либо связь между влиянием и распространением баптизма и социально-экономическим развитием России и целиком замыкались в сфере идеологических явлений. Данный подход нельзя назвать не только научным, но и просто объективным. Представители указанной школы ориентированы не на получение новых знаний о баптизме и не на выявление его действительных черт. Баптизм рассматривается не как результат определенных культурно-исторических процессов, а процесс отклонения от единственно истинного учения. Результатом являются два аргумента, которые в бесчисленных вариациях воспроизводятся в миссионерской литературе, составляя ее «теоретический стержень».

Во-первых, это утверждение о том, что баптизм не имеет корней в отечественной почве и целиком является продуктом враждебного «чужеземного» влияния, а во-вторых, стремление представить успех этой «лютеровой ереси» как следствие морального разложения отдельных российских подданных. Оба приведенных аргумента можно увидеть в высказывании профессора-протоиерея Т.И.Буткевича: «…сущность сектантства и причины его происхождения коренятся не в каких либо внешних – исторических, культурных, социальных или бытовых – условиях жизни, не вне человека, а именно в самом человеке, в области нашей религиозно-нравственной психологии, а все виды сектантства суть не что иное, как патологические, ненормальные проявления ложно направленного религиозно-нравственного самосознания человека…в русском сектантстве - все чужое!» Говорить о нем, как о «самобытном выражении духовной жизни русского народа», значит оскорблять творческий гений великого народа!»²

Наверно, апофеозом идеи чужеродности русских протестантов может служить высказывание современного православного автора, сформулированное в не подлежащей сомнению императивной форме. «[Православие] внутренняя боль (иногда осознаваемая, иногда лишь заглушаемая) практически каждого русского протестанта. Самим фактом своей жизни в России он понуждается все время возвращаться к оправданию своего отказа от православия…А то и просто вдруг взорвет внутренний мир острое ощущение того, что по своей родной стране ты теперь ходишь как чужой, и на ее вековые святыни смотришь холодным взглядом даже не иностранца, а – недруга.»³

Удивительно, но многие исследователи отмечают поразительную идейную эстафету в восприятии русского баптизма воинствующими атеистами. Характерный для Русской православной церкви враждебный подход к «западным» сектам и учениям как осквернителям учения Христова и проповедникам «чужеземной» веры, глубоко въелся в умы официальных борцов с религией советского периода. Именно они переняли специфические акценты православных миссионеров, клеймивших сектантов, как инородное образование, авангард западной идеологической экспансии и поругания патриотических чувств.

Но не смотря на подобное отношение со стороны официальной церкви деятельность русских баптистов, судебные процессы над ними, преследования со стороны полиции и церковных миссионеров стали заметным явлением в социально-политической жизни России конца 19 – начала 20 века и привлекли внимание многочисленных светских исследователей, общественных деятелей и публицистов. Проявление интереса к баптизму совпало с периодом борьбы либеральной общественности за утверждение в России элементарных гражданских прав, к которым относилась и свобода совести. Работы таких приверженцев либерально-народнической традиции как А.С.Пругавин, С.П.Мельгунов, лидер русских кадетов П.Н.Милюков явились основанием либерально-буржуазной школы исследований баптизма. Еще в эпоху Победоносцева, когда на христиан-баптистов обрушились невиданные до этой поры гонения многие представители либеральной интеллигенции не просто поднимали свой голос в защиту инакомыслящих, но и пытались осмыслить роль и место русских баптистов в жизни тогдашней России. Религиозные собрания вне православной церкви считались крайне опасным вольномыслием. Это была эпоха, когда браки русских протестантов не регистрировались, детей не принимали в школы, проповедников ссылали на каторжные работы в районы Закавказья и Сибири.

В то время, как единомышленники Победоносцева клеймили неправославных христиан как отщепенцев, наиболее образованная и широко мыслящая часть русской интеллигенции вставала на сторону гонимых, защищая свободу совести, и видела в преследуемых опору нации, людей самобытных, благородных, обладающих христианскими качествами души. Один из потомков славного рода Волконских, известный деятель русской культуры князь Сергей Михайлович не раз выступал перед общественностью России и западных стран с критикой религиозно-националистических взглядов. «Как можно запретить человеку причислять себя к тому или иному верованию? — вопрошал Волконский.— Да я завтра сделаюсь баптистом, разве я от этого перестану быть русским? Сколько у нас, благодаря смешению терминов "русский" и "православный", проникло в жизнь логически абсурдного и нравственно жестокого. Насилие над другими имеет развращающее влияние на совесть того большинства, ради которого оно творится. Яд, направленный против других, имеет возвратное действие. Смешение понятий внедряется в общественное сознание все более: только православный истинно русский, неправославный уже не настоящий патриот».

У истоков марксистско-ленинского этапа исследования русского сектантства находился В.Д.Бонч-Бруевич. Несомненная заслуга В.Д.Бонч-Бруевича состояла в том, что он последовательно пересмотрел православные концепции сектантства и заложил основы т.н. «марксистского сектантоведения» в Росии. Он, например, отверг сугубо миссионерское определение сектантства как «уклонения» от православия, вызванного извращенной религиозно нравственной психологией и постоянно подчеркивал социальную обусловленность сектантства, оценивая его последователей как «представителей вновь народившихся народных деревенских сил»⁴, как «проводников новой формы общежития, отличной от существующего»⁵. Фактически В.Д.Бонч-Бруевич продолжил традиции либерально-буржуазной школы, расставляя, однако в своих исследованиях чисто марксистские акценты. В.Д.Бонч-Бруевич открывает список трагических судеб добросовестных религиоведов, вынужденно или сознательно пожертвовавших научной объективностью ради «партийности». Именно компромисс между научным исследованием баптизма как социально-культурного явления и претворением в жизнь партийных установок на борьбу с религией характеризует весь советский период религиоведения.

Современный период характеризуется во многом сохранением тех позиций, которые были достигнуты наукой в советский период. Не смотря на господствовавший в религиоведении атеистический официоз, именно в этот период оформились взгляды таких крупных исследователей русского баптизма, как А.П.Каждан, С.И.Ковалев, С.А.Токарев и др. Особое место в этом ряду занимают исследования Л.Н.Митрохина, опубликовавшего фактически первое в отечественной науке монографическое исследование происхождения, формирования и современного состояния баптистской церкви – как мировой, так и отечественной - «Баптизм: история и современность (филосовско-социологические очерки). Л.Н.Митрохин, сам относящий себя к «атеистическим диссидентам» так выразил свое отношение к господствовавшей в нашей науке критике взглядов баптистов: «Постепенно я убеждался, что «баптизм», какой он существовал в живом общении и переживаниях верующих, и «баптизм», каким он изображался в популярных атеистических публикациях – вещи разные, разделенные либо неосознанным невежеством, либо намеренным лицемерием, безбожной «партийностью». В таких изданиях меня прежде всего отталкивали заведомо обличительный пафос, снисходительно-пренебрежительное отношение к сектантам как к людям духовно убогим, социально ущербным, целиком ушедшим в заботу о персональном «спасении»⁶

Еще раз отметим, что в России баптизму только «официально» исполнилось уже 130 лет. За этот не малый срок, находясь под не прекращающемся давлением, он не только не исчез, но и превратился в крупную христианскую деноминацию России, сам став частью российской культуры, обретя специфические черты, свойственные только русскому баптизму. В исследовании баптизма и, соответственно, в его историографии последняя точка будет поставлена не скоро. Баптизм доказал, что это заложенный в нем потенциал позволяет ему не просто выжить, но и развиваться в непростых условиях характерных для религиозной жизни России на протяжении всей ее истории. И наличие различных, подчас диаметрально противоположных точек зрения на феномен российского баптизма доказывает, что дальнейшие исследования баптизма обязательно принесут новые открытия.

¹История баптизма: Сборник. Вып.1. / Одесская Богословская Семинария. – Одесса, 1996. – с.336.

²Цитируется по Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). – СПб.: РХГИ, 1997. – с.26.

³Кураев А. Протестантам о православии. – М., 1999. – с.7.

⁴ Бонч-Бруевич В.Д. Избранные сочинения. Т.1. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М.: Изд-во АН СССР, 1959. – с.29.

⁵ Там же. С. 161

⁶Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность… - с.5